— Вот он, этот гусь. Его еще ночью наши ребята в канализационной трубе поймали,— сказал сопровождающий офицер. – Поначалу в расход хотели, но подождать до утра решили. А там он сам, как офицеров увидел, стал крыльями хлопать. Имя и звание у него, конечно, хрен выговоришь, но утверждает, что командующий гарнизоном Будапешта, и должен встретиться с вами, товарищ генерал.

Задержанный нервно раскашлялся. Затем вытянулся в струнку, пытаясь продемонстрировать собственное достоинство, и важно кивнул седой с проплешинами головой.

Действительно, перед Иваном Манагровым предстал сам обергруппенфюрер СС, генерал войск СС и полиции, командующий девятым горнострелковым корпусом войск СС и начальник всех войск СС в Венгрии Карл Пфеффер-Вильденбрух. По личному приказу фюрера с декабря 1944 года он персонально отвечал за оборону столицы Венгрии, последнего оставшегося немецкого союзника (ну, если не считать аналогичного режима Муссолини в Северной Италии).

Вот так 65 лет назад закончилась Будапештская операция Советской армии, одно из самых тяжелых сражений заключительного периода войны. Сами немцы это сражение в своих военных мемуарах называют «дунайским Сталинградом». Сражения по размаху – сопоставимые. Только пленных в ходе взятия Будапешта взяли свыше 130 тысяч. Впрочем, и собственные потери были крайне велики.

Если прелюдией Сталинградской битвы было неудачное Харьковское сражение, то будапештской эпопее предшествовало Дебреценское сражение октября 1944 года. Войска 2-го Украинского фронта Родиона Малиновского тогда, преодолев румынские Карпаты, стремительно выходили на венгерскую равнину, т. н. Пушту (этакая полустепь на востоке Венгрии). Наши войска были вдохновлены блестящей победой в Ясско-Кишиневской операции, капитуляцией Румынии и Болгарии при относительно низких потерях. И хотя уже чувствовалась и растянутость коммуникаций, и износ техники, и прочие последствия стремительного рывка на сотни километров, командование решило выжать из наступательного порыва все допустимые дивиденды. К тому же можно было ожидать, что теперь и Венгрия, вслед за Румынией капитулирует и перейдет на нашу сторону, а тогда вообще открывался выход к альпийским предгорьям и самой Вене!

Венгерский правитель Миклош Хорти, действительно, подумывал о том, чтобы капитулировать. Командующий противостоящей нашим войскам группой армий «Южная Украина» (мягко говоря, нелепое название на то момент) Ганс Фриснер в своих мемуарах поминает и впрямь не добрым словом и румынских, и венгерских союзников.

Тем не менее, в отличие от Румынии, в Венгрии немцам удалось убрать правительство Хорти и поставить у власти своего стопроцентного сателлита Ференца Салаши (Отто Скорцени в своих мемуарах утверждает, что это он сыграл главную роль в таком развороте событий – но, он, как за ним водится, изрядно прихвастнул).

Часть венгров, действительно, возмутилось таким поворотом ситуации в стране. Командующий одной из венгерских армий, генерал Миклош, перешел на нашу сторону с несколькими тысячами солдат. Начальник венгерского генерального штаба генерал Вереш уехал к русским на машине, которую накануне подарил ему немецкий коллега, знаменитый Гудериан. Об этом «неистовый Гейнц» в своих мемуарах вспоминал с особой обидой.

Но в целом, большинство венгерских войск остались на стороне режима и достаточно стойко воевали против нас вплоть, по меньшей мере, до апреля 1945 года. Это мы к тому, что сейчас венгры любят гундеть о «растоптанной свободе» в 1956 году. Если бы они не воевали бы на стороне вермахта с июня 1941-го по апрель 1945 года, может, нашим и не пришлось бы их «свободу» давить. А уж если вспоминать их «подвиги» на наших землях в 1941–1944 годах, то разговоры про 1956 год покажутся просто детским лепетом.

В итоге в битве под Дебреценом наши войска столкнулись не только с отчаянно дерущимися немцами, но и с достаточно неплохо сражающимися венграми. Впрочем, Малиновский допустил наряду с несколькими военными еще и политический промах. Он решил широко использовать в наступлении перешедшие на нашу сторону румынские войска. Румыны, конечно, были вояками посредственными, но как раз с венграми у них были очень жесткие исторические счеты. Венгры, с другой стороны, может, и были бы готовы поддаться призывам своих генералов Миклоша и Вереша, перебежавших к нам, и сделать то же самое. Но, узнав, что на них прет двадцать одна румынская дивизия, стали драться из последних сил. В итоге Дебреценская операция прошла достаточно сумбурно, наши кавалерийские и танковые части дважды попадали в окружение, и с трудом прорывались оттуда. В итоге и Малиновский, и Фриснер сочли себя победителями.

Хотя в сухом остатке нашим удалось только выйти на подступы к Будапешту. А немцам – избегнуть крупного окружения. И все бы ничего, если бы Малиновский 29 октября, в день окончания Дебреценской операции, не получил приказ из Ставки без оперативной паузы немедленно приступить к взятию Будапешта. Поспешив на неделю, в итоге наши войска возились с Будапештом более трех месяцев.

Разумеется, дело не только в поспешном начале наступления. Гитлер, со своей стороны, был также настроен Будапешт удержать. Он даже заявил (понятно, что в полемическом запале), что Венгрия с ее нефтяными запасами для Третьего рейха важнее Берлина. Поэтому и в Будапешт, и в целом на венгерское направление, были направлены лучшие немецкие войска. И войска СС, в том числе, разумеется. За сравнительно короткое время немцы и венгры создали несколько линий обороны. Одна из них, самая мощная, проходила по правому берегу Дуная и включала укрепленный район Будапешта. Он состоял из трех хорошо оборудованных подковообразных позиций, которые упирались в Дунай севернее и южнее венгерской столицы.

Все это обусловило ожесточенность характера боев в Будапештской операции. В течение ноября-декабря наши войска трижды пытались окружить или ворваться в Будапешт. И хотя порой наши танки и солдаты стояли уже в пригородах венгерской столицы, противнику удавалось в итоге отбить наступление.

Учитывая это, Ставка Верховного Главнокомандования решила объединить усилия двух фронтов в разгроме будапештской группировки врага и овладеть Будапештом. Замысел Ставки, выраженный в директиве от 12 декабря, состоял в том, чтобы окружить группировку силами 2-го и 3-го Украинских фронтов, которые должны были нанести удар по обороне противника на двух участках — севернее и юго-западнее Будапешта. После двух недель ожесточенных боев, благодаря мастерски проведенному прорыву 6-й гвардейской танковой армии, войска 2-го и 3-го Украинских фронтов сомкнули кольцо окружения противника, соединившись у древней венгерской столицы Эстергом 26 декабря 1944 года.

В мешке оказались семь пехотных, две танковые, одна моторизованная, две кавалерийские дивизии, три артиллерийские бригады, около 30 отдельных полков, батальонов и различных боевых групп немецких и венгерских войск общей численностью до 188 тыс. человек.

В первую очередь, это были войска 9-го корпуса Пфеффер-Вильденбруха: 8-я кавалерийская дивизия СС «Флориан Гейер», 22-я добровольческая кавалерийская дивизия СС «Мария Терезия», танковая дивизия «Фельдернхалле» и 13-я танковая дивизия. Большая часть подразделений 18-й дивизии СС «Хорст Вессель» также оказались в подчинении Пфеффер-Вильденбруха, как и их венгерские собратья по «Черному ордену СС» — венгерские дивизии СС «Хунгариа», «Хуньянди», «Гембеш», 33-я кавалерийская войск СС, находящаяся на стадии формирования и т. д.

Как вспоминал участник событий Маршал Советского Союза Матвей Захаров, 29 декабря 1944 года, в 11 часов утра, в стан врага были направлены советские парламентеры с ультиматумом, подписанным командующими 2-го и 3-го Украинских фронтов. Обращаясь к окруженным в Будапеште генералам, офицерам противника, Маршалы Советского Союза Родион Малиновский и Федор Толбухин предупреждали, что дальнейшее сопротивление бесполезно и ведет только к многочисленным жертвам среди мирного населения и к разрушению венгерской столицы. Сложившим оружие гарантировались сохранение жизни и беспрепятственное возвращение на родину после войны, раненым и больным — немедленное оказание медицинской помощи.

Венгр, офицер Красной Армии Миклош Штейнмец — парламентер 2-го Украинского фронта и украинец капитан Илья Остапенко — парламентер 3-го Украинского фронта были вероломно убиты фашистами.

«История войн не знала подобных преступлений… Прощальным салютом по погибшим прогремела артиллерийская канонада наших орудий в первый день нового, 1945 года. Советские войска начали штурм Будапешта. Огромный многовековой город с его памятниками старины и искусства, ажурными мостами через Дунай, сотнями тысяч мирных жителей подвергался гитлеровцами угрозе полного разрушения, а его население обрекалось на жертвы и страдания. Советское командование со своей стороны делало все, чтобы сохранить город от излишних разрушений, спасти его мирных жителей»,— писал Матвей Захаров.

В первой половине января боевые действия по штурму города вели соединения и части 18-го гвардейского отдельного стрелкового корпуса, 30-й стрелковый и 7-й румынский армейский корпуса. 11 января для лучшего управления войсками, штурмовавшими город, была создана Будапештская группа, командование которой возложили на командира 18-го гвардейского отдельного стрелкового корпуса генерал-майора Ивана Афонина. С первых же дней бои в Пеште приобрели ожесточенный характер. Тем менее, очищая квартал за кварталом, 18 января 1945 года советские войска освободили Пешт. Отступая, фашисты взорвали все мосты через Дунай — гордость венгерской столицы.

После освобождения Пешта наши войска приступили к освобождению Буды. В этой операции приняли участие 18-й отдельный гвардейский стрелковый корпус 2-го Украинского фронта, 7-й румынский армейский корпус, 37-й и 75-й стрелковые корпуса, переданные в состав Будапештской группы наших войск из 3-го Украинского фронта. С 22 января после ранения генерала Ивана Афонина командование группой принял генерал-лейтенант Иван. Манагаров — командующий 53-й армией. Афонин лично принимал участие во взятии одного из кварталов. Был тяжело ранен, и за храбрость и инициативу, проявленную в боях, был удостоен звания Героя Советского Союза.

Буда была укреплена сильнее, чем Пешт. За 20 дней наступательных операций наши войска смогли овладеть лишь 114 кварталами из 722. Как и в Пеште, командование советских войск, стремясь сохранить памятники архитектуры самой древней части венгерской столицы, избегало применения тяжелой артиллерии и авиации. Только5 февраля советские войска в Будапеште, произведя небольшую перегруппировку, овладели наиболее сильными очагами сопротивления врага и к исходу 11 февраля освободили 109 кварталов. Всего же ликвидация окруженной группировки вражеских войск в Буде продолжалась 25 дней.

Надо отдать должное и немецкому командованию – оно трижды активно пыталось деблокировать окруженную в городе группировку. Самым мощным стало наступление 18 января 1945 года, когда 4-й танковый корпус СС тараном из нескольких сотен танков сумел рассечь оборону 3-го Украинского фронта и выйти к Дунаю. Это немецкое наступление отличалось очень высокой концентрацией техники (до 70 танков на 1 км прорыва). Расстояние между атакующей и окруженной группировками сократилось до 20 км. В эти дни возникла возможность отхода советских войск за Дунай. Но прорваться к Будапешту атакующей громаде все же не удалось. В последний момент советское командование успело ввести в бой свежие резервы (30-й стрелковый и 23-й танковый корпуса). В жестоких встречных боях они остановили немцев. К 7 февраля 4-й танковый корпус СС (знаменитые дивизии «Мертвая голова» и «Викинг» с частями усиления) отошел на исходные позиции.

В ночь на 12 февраля 16 тыс. немецких солдат и офицеров из дивизий СС «Флориан Гейер», «Мария Терезия», «Хорст Вессель» и прочие, примкнувшие к ним, пошли на прорыв. Их командующий Пфеффер-Вильдебрух предпочел отсидеться, спрятавшись в канализационной трубе. Что ж, он оказался провидцем. Уже 14 февраля прорывавшиеся почти все были истреблены, к своим вышло около семисот человек.

А еще порядка 130 тысяч немцев и венгров сложили, наконец, оружие и сдались. В отличие от вояк Паулюса, почти все они, поработав три-четыре года на восстановлении народного хозяйства СССР, живыми вернулись домой. Как и их «славный» командир, обергруппенфюрер СС Карл Пфеффер-Вильденбрух. Он, правда, у нас задержался подольше. Он был осужден военным трибуналом к 25 годам лагерей. Но ему и тут повезло. В 1955 году канцлер ФРГ Конрад Аденауэр уговорил Никиту Хрущева отпустить всех оставшихся у нас немцев (а их осталось тысяч семь, в основном военные преступники), и все они, в том числе и наш обергруппенфюрер, отправились в фатерланд. Умер он своей смертью только в 1971 году. Вот его коллеге, командующему венгерскими эсесовскими дивизиями Ласло Дику, повезло меньше. Его передали югославам. И те по приговору народного трибунала в 1946 году его вздернули на виселицу. Так что, лучше все же попадаться к русским – больше шансов уцелеть.

Бои за взятие Будапешта, с учетом отражения и немецких попыток его деблокады, стоили нашей армии порядка 320 тысяч убитыми и ранеными. После Берлинской и Восточно-Прусской, это третья по количеству жертв операция на заключительном этапе войны. Из взятых советскими войсками европейских столиц Будапешт занял первое место по длительности уличных боев. Для участников боев за столицу Венгрии выпущена медаль «За взятие Будапешта»


Враги сожгли родную хату,
Сгубили всю его семью.
Куда ж теперь идти солдату,
Кому нести печаль свою?

Пошел солдат в глубоком горе
На перекресток двух дорог,
Нашел солдат в широком поле
Травой заросший бугорок.

Стоит солдат - и словно комья
Застряли в горле у него.
Сказал солдат. "Встречай, Прасковья,
Героя - мужа своего.

Готовь для гостя угощенье,
Накрой в избе широкий стол.
Свой день, свой праздник возвращенья
К тебе я праздновать пришел..."

Никто солдату не ответил,
Никто его не повстречал,
И только теплый летний ветер
Траву могильную качал.

Вздохнул солдат, ремень поправил,
Раскрыл мешок походный свой,
Бутылку горькую поставил
На серый камень гробовой:

"Не осуждай меня, Прасковья,
Что я пришел к тебе такой:
Хотел я выпить за здоровье,
А должен пить за упокой.

Сойдутся вновь друзья, подружки,
Но не сойтись вовеки нам..."
И пил солдат из медной кружки
Вино с печалью пополам.

Он пил - солдат, слуга народа,
И с болью в сердце говорил:
"Я шел к тебе четыре года,
Я три державы покорил..."

Хмелел солдат, слеза катилась,
Слеза несбывшихся надежд,
И на груди его светилась
Медаль за город Будапешт. 

http://medvejut.livejournal.com/90534.html